Утро. Вообще, я не люблю утро. Я и день, наверное, не люблю. И вечер тоже ммм не особенно. Впрочем, у нас на Руси «когда проснешься – тогда и утро». Поэтому утро я не люблю больше всего. Почему? Правильно! Потому что утром я просыпаюсь. Мой внутренний будильник четко настроен на будильник внешний и оба они звонят одинаково: в 7.00., что характерно, совсем не интересуясь моим мнением. Как, впрочем, и все окружающие, но это к делу не относится.
Я не люблю просыпаться. Даже восьмого марта, утром после зарплаты и в день поездки за новым компом. Я могу пялиться в потолок и десять и двадцать и даже пятьдесят минут размышляя о том, что же я на себе сегодня нарисую, и если меня не пнуть – буду размышлять до обеда. Или до вечера чего уж там.
Не нужно быть Эйнштейном, чтобы сообразить, что как минимум шесть дней в неделю такой чудной возможности освоиться с миром мне не предоставляется. Ванная… драгоценная моя помывочная. Искусство намазать морду кремом не глядя в зеркало, я освоила еще в период между школьным выпускным и первым корпоративом и удостоверяю – это нихрена не сложно. А вот нарисовать на ЭТОМ глаза… увы. Приходится смотреть на себя в зеркало.
То, что я вижу в зеркале по утрам... Можно я не буду продолжать, а? Нет, оно может и ничего, в некотором роде, но увы отражение в зеркале далеко не прекрасно. Я имею в виду первый взгляд на холст. До, так сказать, процедуры. Реставрируя себя после сна, я обретаю уверенность и тягу к великим свершениям. А что вы хотели: чтобы лицо красило женщину, она должна сначала накрасить лицо. С хорошо подведенными глазами я могу хоть Рейхстаг штурмовать, хоть банки грабить. Я даже могу запихать в себя кофию с булками и нацепив гламурный лыжный костюмчик стартануть в офис на первой космической скорости, а это почти полноценный подвиг.
А потом ветер швырнет мне в лицо горсть колючих ледяшек, а под ноги стайку мусорных пакетов из близлежащих контейнеров, я опять поскользнусь где-нибудь на подъеме, не вовремя загорится красный и трамвай уедет из под носа. Конечно, на физиономии оно не отразится – примастрячено на совесть. Но осадок останется, и целый день будет свербить где-то на задворках сознания сакраментальное «жизнь – гАвно», которое вечером выльется в литр пива под новости и пресловутое «лечь спать пораньше». А утром все начнется снова.